Не секрет, что с 90-х публикация большей части авангардной поэзии связана в Китае с убытками для издателя. При этом авангард остаётся статусным символом для известных издательств. Одним из примеров может служить серия Сокровищница поэзии «Голубые звёзды»·蓝星诗库 издательства Народная литература, в которой к настоящему моменту вышли сборники Шичжи·食指, Додо, Шу Тин·舒婷, Гу Чэна, Хайцзы·海子, Си Чуаня, Юй Цзяня, Ван Цзясиня, Чжай Юнмин, Сунь Вэньбо, Сяо Кайюя, Чжан Цзао, Ло Ихэ·骆一禾, Чан Яо·昌耀 и Гэ Мая·戈麦.

Другим примером является поэтическая серия Эпоха·年代诗丛 Хэбэйского образовательного издательства с произведениями Юй Сяовэя·于小韦, Сяо Ань·小安, Дин Дана·丁当, Хэ Сяочжу, Лу Яна·鲁羊, Янь Ли, Бай Хуа, Чжай Юнмин и Чжу Вэня·朱文. По словам редактора серии Хань Дуна, чьи труды доступны в том же издательстве, проект Эпоха направлен на публикацию в общей сложности сорока персональных собраний в течение следующих нескольких лет, которые будут выходить сериями по десять книг. В следующую группу войдут поэты, которые заняли видное положение в 90-е, в третью – те, кто сделал себе имя в интернете, в основном родившиеся в 70-х; четвёртая будет включать произведения различных современных поэтов, чьи работы, по словам редактора, не получили того внимания, которого они заслуживают.

Вспоминая о начале своей редакторской работы, Хань Дун пишет о многих из этих поэтов в статье «Они» или “Они”·《他们》或“他们”.

Новая поэтическая волна·新诗潮, Они·他们

В июне 1984 меня перевели обратно в Нанкин: на сей раз я поехал не с целью навестить родных, но обосноваться по возможности надолго. Атмосфера в поэтических кругах совершенно изменилась по сравнению с концом 70-х – началом 80-х: по всей стране цвели пышным цветом литературные общества. Стоило группе людей собраться в одном месте, как там тут же появлялось соответствующее общество под знаменем литературы и поэзии. Среди бесчисленных обществ попадались как неофициальные, так и санкционированные властями, а статус некоторых так и не был до конца определён. Общества проникали повсеместно: в школы, на заводы, на предприятия и учреждения. Появление поэтических печатных изданий и открытие поэтических обществ сопровождались и одним негативным моментом, а именно – разбродом и шатанием поэтов по стране. В 1985 году Лаому·老木 на собственные средства издал Новую поэтическую волну – книгу в двух частях: в первой были помещены произведения группы поэтов Сегодня, во второй – работы молодых талантов, начавших писать позднее поэтов Сегодня. В шутку я называл эту книгу картой контактов: с этим руководством можно было объехать весь Китай.

В те годы меня часто навещали поэты из разных уголков страны. Стоило им указать свои имя и фамилию и заявить, что они пишут стихи, как приходилось заботиться о предоставлении им еды и жилья, занимать их беседами и совместными развлечениями. Скажу больше: еда должна была быть вкусной, жильё удобным, а совместное времяпрепровождение увлекательным. В противном случае, при малейшей небрежности, ты рисковал честью и репутацией в этих кругах, а все эти поэтические круги напоминали воровскую среду цзянху: поэтический обмен занимал второстепенное место, на первый план выходила жизнь по понятиям цзянху, пусть и под именем поэзии.

Помню, как меня посетили двое шанхайских поэтов, утверждавших, что они проделали путь по Янцзы от самых истоков и теперь намерены вернуться в Шанхай, в место, где Янцзы впадает в море. Но мне почему-то в это не верилось: оба выглядели очень опрятно, ни пылинки, ни пятнышка на одежде, да ещё и без чемоданов. Усевшись, они принялись разглагольствовать на философские темы, пытаясь убедить меня в истинности своих слов. Я был вынужден предложить им отобедать, да ещё и с максимальным радушием. О таком не мечтают даже монахи, просящие подаяния.

В те время лишь у единиц имелся личный телефон, мобильных телефонов и интернета тем более не было никаких. Заранее договориться прийти в гости было проблематично, оставалось ломиться напрямую. Если ты жил на верхних этажах, гости громко кричали снизу; если тебя не было дома, гости садились на ступеньки у входа и дожидались хозяина. У меня жилищные условия были довольно неплохи, а один пустой дом на улице Жуйцзиньлу я переоборудовал под свой рабочий кабинет. Дверной замок в этом доме существовал, но лишь номинально: он легко открывался листом картона. Местные поэты знали этот секрет, и когда ко мне в моё отсутствие наведывались авторы из других городов, местные провожали их прямиком туда, самостоятельно открывая им дверь.

Однажды утром, отправляясь «на работу» на Жуйцзиньлу, я у входа в дом почувствовал сильный табачный запах. Открыв дверь, я обнаружил, что плотное облако дыма, будто при пожаре, заполонило помещение. Мне удалось увидеть лишь нескольких людей, неподвижно сидящих за столом. На столе лежали игральные кости мацзяна[1], оказывается, они проиграли здесь всю ночь. Увидев меня, они даже не поздоровались. Я переместился на кухню, чтобы приготовить им яичницу.

Подобного рода историй случалось множество.

Приходили также поэты, которые обожали друг друга и вели совместные беседы с огромным удовольствием. Например, Ван Инь·王寅 и Лу Иминь·陆忆敏 провели вместе десять дней в доме на Жуйцзиньлу. Лу Иминь обнаружила у меня книгу под названием «Психиатрический словарь» и, словно обретя бесценное сокровище, сняла её с полки и принялась листать. Она не выпускала книгу все оставшиеся дни.

Из Чэнду приезжал Вань Ся·万夏, я повёл его на встречу с Гу Цянем·顾前 и Су Туном·苏童. Мы обедали дома у Гу Цяня, а в чайной Цзюхуашань устроили дебаты, да с такой горячностью, что чуть не дошло до драки. О чем мы конкретно спорили я уже забыл, помню лишь слова Вань Ся: центр китайской поэзии ныне переместился из Пекина в Сычуань. Он ещё говорил, что ребята из Сычуани собираются учредить общество поэтов третьего поколения и планируют назначить меня председателем. Разумеется, я отказался.

Не просто приезжал, а наносил визит с осмотром как высочайшее лицо Ян Лянь – важнейший поэт среди авторов Сегодня, перед которым мы не могли не преклоняться. Само собой был организован тёплый приём с выпивкой и закусками. Мы также сопровождали его в ночной прогулке по Нанкинскому мосту через Янцзы. В те дни Ян Лянь был высоким и стройным, прекрасной наружности, но мне не нравились его так называемые исторические стихи, поэтому в душе я оценивал его невысоко, с сарказмом: танцор из уездного коллектива художественной самодеятельности.

Приезжали Мэн Лан·孟浪 и Юй Юй·郁郁, говорили, что приехали недавно из Тибета. Сейчас помню лишь их наряд: на Мэн Лане рваные джинсы, заклеенные лейкопластырем, а на Юй Юе – сапоги с высоким голенищем, довольно модно.

Приезжал Ян Ли, посидел у меня недолго. Приём был скромный, так как я раньше не читал его стихов. Я особенно не переживал по этому поводу, потому что в то время Цинь Сяньмэн·秦闲梦 уже работал в Нанкине и смог принять Ян Ли как своего земляка.

Этим историям несть числа. С 1984 и вплоть до 90-х годов в Нанкин из поэтической среды наведывались ещё такие персонажи, как Цюй Ююань·曲有源, Пу Минь·普珉, Сун Цы·宋词, Тан Сяоду·唐晓渡, Чэнь Инь·陈寅, Ли Вэй·李苇, Люй Дэань, Ли Цзе·李劼, Лю Чунь·刘春, Лофу·洛夫, Ян Пин·杨平, Чжу Сяоян·朱小羊, Дай Майхэ·戴迈河, Ман Кэ·芒克, Шу Тин, Бай Хуа и другие. Бай Хуа впоследствии переехал работать в Нанкин. Не могу положиться здесь на свою память, чтобы предоставить в полной мере подробную хронологию и детали.

Но важнейшая встреча, связанная с сообществом Они, произошла в июле 1984 и вовсе не в Нанкине. Дин Дан отправился в командировку из Сианя в Куньмин и нанёс визит Юй Цзяню. Последний описывал свою с Дин Даном встречу как момент, когда «двое душегубов полюбили друг друга с первого взгляда». Эти двое написали мне одновременно, что пребывают в эйфории. Не знаю, чьё это было предложение, но впоследствии каждый из нас обзавёлся мотоциклом и повесил впереди на него табличку «прославленные поэты такой-то, такой-то и такой-то объехали всю страну».

В это же время Дин Дан написал свои первые стихи, уже при первом прочтении я был ими увлечён. И хотя я давным-давно разглядел в Дин Дане талант, но всё равно оказался потрясён. У этих стихов е сть какой-то чарующий ритм, это не просто стихи, но настоящая поэзия (шигэ в буквальном понимании – «стихи и песни»). Они полны присущим Дин Дану юмором и безнадёжностью. Жаль, что то время не было эпохой рока, а то Дин Дан вполне мог бы стать суперзвездой.

Помимо дружеских визитов в среде поэтов тех лет было широко распространено вести переписку и обмениваться по почте поэтическими сборниками, напечатанными самостоятельно. Помню, как Си Чуань писал мне письма вертикальной строкой, а я ему ответил: «Нынче стало чересчур много поэтов со словарём в руках». Так как у нас разговор не клеился, переписка ограничилась несколькими письмами, но в глубине души я всегда считал, что у Си Чуаня действительно замечательные стихи.

Сяо Хай 

В то время как поэты околачивались повсюду, поддерживая связи, я практически безвылазно находился в Нанкине, но соответствующего общения в Нанкине становилось всё больше – правда, общения отнюдь не с поэтами. Например, мы общались с Гу Цянем, но он писал только прозу. Мы познакомились ещё в конце 70-х, когда я наведывался в Нанкин навестить родных на каникулах. Однажды Гу Цянь пригласил меня в кафе «Победа» и сказал, что хочет поговорить о литературе.

Над кафе «Победа» находился ресторан европейской кухни «Победа» – единственный подобного рода ресторан на тот момент в городе (или, по крайней мере, наиболее известный). Цены там были приличные, там я впервые попробовал блюда западной кухни, и всё благодаря Гу Цяню, который ходил туда регулярно, но не чаще одного раза в месяц. Аккурат в тот день, когда на заводе выдавали зарплату, Гу Цянь заказывал такое множество блюд, что не был в силах съесть. Заставленный горами тарелок и рюмок, он, опираясь на руку щекой, предавался глубоким мыслям о китайской литературе и её будущем, а затем наступали дни, когда он жил одними соленьями и жидкой рисовой кашей.

К 1984 году рукописи Гу Цяня образовали целую стопку, но он так ничего и не опубликовал. Он уже женился, вел простую и вполне весёлую жизнь, в кафе больше не заходил. Когда выдавалось свободное время, я приходил к нему поесть за чужой счет, и у него оказывалось несравненно вкуснее, чем в любых ресторанах.

Поесть даром к Гу Цяню заходил и Су Тун. Су Тун окончил Пекинский педагогический университет и был направлен работать в Нанкинский художественный институт. Однажды, спрятав за пазухой рекомендательное письмо от Фэн Синьчэна·封新城[2], Су Тун отправился ко мне в дом на Жуйцзиньлу. Не застав меня, он просунул под дверью рукопись романа Тутовник на память·桑园留念. Когда я вернулся домой и прочитал роман, я тут же отправился в Нанкинский художественный к Су Туну. Рекомендательное письмо от Фэн Синьчэна не понадобилось, в тот год лучшей рекомендацией оказался сам роман. Раньше Су Тун был поэтом, открыто печатавшимся, но он ни разу не обмолвился о поэзии и говорил только о прозе.

Ещё одной важной фигурой был Сы Вэйли·斯微粒, которой не писал ни прозу, ни стихи. Он был сыном госпожи Сы Цюнь·斯群 – главного редактора Юности·青春, мы с Гу Цянем давно его знали. Вынашивая мысли о создании минькань, мы само собой пытались завоевать благосклонность Сы. К тому моменту мы собрали множество авторов с выдающимися талантами, но нам не хватало администраторов, а мать Сы Вэйли как раз была главным редактором. Мы пригласили Вэйли занять пост главного редактора нашего издания, основные обязанности которого были связаны с типографией. Человек под именем Фу Ли·付立 в первом номере Они – это и есть Сы Вэйли. У Су Туна в те годы тоже было другое имя, в Они он звался А-тун·阿童, а Гу Цяня звали Найгу·乃顾.

В 1985 году Сяо Хай·小海 приехал учиться на филфак Нанкинского университета. До этого он долгое время лежал в нанкинской больнице из-за проблем с глазами. Накануне учреждения Они не были организованы ни само общество, ни его рабочий орган; не было даже совещаний и обсуждений. Зато без лишних хлопот была выполнена вся организационная работа. Все факторы (включая источники, откуда поступают рукописи) были учтены, оставалось лишь выбрать день открытия.

 

[1] Маджонг или мацзян – китайская азартная игра с использованием игральных костей для четырёх игроков (каждый играет за себя).

[2] Основатель журнала Современники·同代人.

Текст публикуется с сокращениями.

Продолжение читайте в следующих постах, а первую часть — здесь.

спасибо Ярославу Акимову за помощь в подготовке материала