В последние годы в китайских поэтических кругах становится популярно возвращаться к истории независимой поэзии в 80-е и 90-е. Воспоминаниям о пройденном ей пути был полностью посвящён третий номер безвременно почившего, но от этого не менее значимого журнала Chutzpah!·天南. В проекте засветились критик Сюй Цзинъя·徐敬亚 и поэты Вань Ся·万夏, Чэнь Дундун, Хань Дун, Дасянь·大仙 (Ван Цзюнь·王俊). Каждый из них написал о тех поэтических пространствах, с которыми был непосредственно связан — Чэнду, Чунцине, Шанхае, Нанкине и, наконец, Пекине. Все они стали местами зарождения и развития заметных авангардных сообществ и литературных изданий.

В статье Хань Дуна «Они» или “Они”·《他们》或“他们” рассказывается о Нанкине 90-х, где впервые вышел в свет журнал разговорного направления, объединивший авторов по всей стране.

Выход в свет журнала Они

Во второй половине 1984 года началась подготовка издания Они, первый номер вышел в марте 1985. Публикацию предваряла дискуссия о названии журнала. В письме Юй Цзянь предложил мне множество вариантов, больше всего запомнился вариант Туфли из красной кожи. Впоследствии старина Юй всё отрицал, но я сохранил то письмо в качестве доказательства, жаль только, что из-за частых переездов вся эта переписка куда-то запропастилась, а искать уже неохота. Я убеждён в достоверности этой истории, слишком глубоко засело это название мне в голову.

Гу Цянь·顾前 предложил вариант Нобель, якобы в пику «нобелевской» традиции (такая традиция существует? похоже, что да, по мнению Гу Цяня). Мне казалось, что это название, как и Туфли из красной кожи, несёт в себе оттенок бунтарства и чёрного юмора. Дин Дан·丁当 не хотел ничего усложнять и предложил просто назвать журнал Отчий дом, что было всеми отклонено. Ребята из Отчего дома уже давно исчезли без следа, и сейчас собралась совершенно другая компания.

Кому-то пришло на ум название Горькие плоды. К счастью, предложение поступило от художника, никак не связанного с поэзией. Как видите, никакого учредительного собрания журнал Они не устраивал; в дискуссии, которая велась либо в переписке, либо за чашкой чая, мог принять участие кто угодно.

В конце концов все сошлись на Они. В те годы я как раз читал одноимённый роман американской писательницы Джойс Оутс, и название Они показалось мне дарованной свыше удачей. «Они» – это, по сути, некая банда, не «Мы» и не «Вы», в этом названии чувствуется определённая отстранённость. У журнала Они не было ни программы, ни манифеста, ни единых творческих принципов. Журнал давал общее пространство для писателей и поэтов, которые могли любоваться друг другом, свободно в него вступать и свободно его покидать. Журнал был автороцентричен, за автором следовали произведения – последующая история журнала подтвердила уместность этого названия.

Вскоре встал денежный вопрос, все в Нанкине вложились в журнал, Сы Вэйли·斯微粒, Су Тун·苏童, Гу Цянь и я платили из собственного кармана. Посылали ли деньги писатели из других мест? Я уже не помню. В общем получилось около тысячи юаней, по тем временам огромная сумма. С этими деньгами Вэйли принялся бегать по типографиям. За ним пристально наблюдали: не из-за страха, что тот присвоит деньги себе, но чтобы ускорить процесс. Вэйли слыл крайне нерасторопным человеком.

В те годы мы понятия не имели, как следует оформить журнал, но зато каждого занимал вопрос, что должно быть на обложке. Тогда все толпой ринулись в Нанкинский художественный институт, чтобы познакомиться с центральной фигурой нанкинской масляной живописи – Дин Фаном·丁方. Он давно стал своим в тусовке шэньсийцев, создал серию скетчей и завоевал отличную репутацию. Для обложки нашего журнала он нарисовал эскиз, но в типографии возникли проблемы, якобы технического характера, так что напечатать обложку не удалось. Эскиз пришлось вернуть и переработать, причем лично мне. Набросок превратился в гравюру, пропала многослойность и объёмность. К счастью, очарование превосходного оригинала всё же удалось сохранить.

Первый номер Они наконец-то вышел из печати. Мы с Вэйли на велосипедах отправились забрать товар в небольшой хостел у реки. Там мне никогда не доводилось бывать, место оказалось заброшенным и вовсе не похожим на Нанкин. Кому пришло в голову привезти две тысячи экземпляров именно сюда и связываться с этим заброшенным хостелом? Подробности уже забылись. Тем не менее, атмосфера места вполне соответствовала рождению неофициального издания – мрачная, беспорядочная, странная, зловещая, прямо как в чёрно-белом кино. Потом мы заказали рикшу, погрузили журналы и на велосипедах последовали за рикшей в город.

Следующий шаг – почтовая рассылка. Экземпляры необходимо было разослать по всей стране, и на помощь приходили все, включая родственников. Почтовые расходы оказались неподъёмными, не говоря уже о колоссальном объёме работы, когда приходилось раскладывать и упаковывать номера и надписывать конверты. На наше счастье мой брат работал одним из редакторов журнала Юность·青春, а мать Вэйли – его главным редактором. Воспользовавшись служебным положением, мы с Вэйли достали специальные крупноформатные конверты, предназначенные для пересылки Юности. В этих конвертах удалось отправить около пятисот экземпляров, которые ушли нанкинским писателям. Оставшаяся тысяча номеров хранилась на квартире у Вэйли, которая указывалась в качестве контактного адреса журнала.

Через полмесяца начали приходись письма от читателей, которыми, разумеется, занимался Вэйли. Гу Цянь часто спрашивал о письмах: его мало заботила читательская реакция; гораздо больше его интересовало, пишут ли девушки, не приложили ли читательницы свои фотографии. Вэйли передавал ему только письма от мужчин, а женскую корреспонденцию оставлял себе для личного пользования. Такого рода шутки Гу Цянь впоследствии постоянно рассказывал при встрече. После выхода второго номера Они Гу Цянь вместе с Сяо Хаем·小海 и прочими обходили вузы Нанкина, пытаясь распродать журнал по пять юаней за экземпляр. Если покупателем оказывалась студентка, случалось, что журнал отпускался бесплатно.

Однажды я, ожидая автобус на остановке, увидел, как девушка читала журнал, внешне до боли напоминающий Они. Сев в автобус, я много раз выглядывал из окна (девушке было со мной не по пути) в надежде удостовериться, что это именно наш журнал. Помню, в тот момент сердце чуть ли не выпрыгивало из груди, будто я влюбился с первого взгляда, ни больше ни меньше.

Наибольший резонанс журнал Они вызвал в поэтической среде. Купаясь в лучах славы, Вэйли в качестве главреда отправился в центр поэтической жизни страны – в Сычуань – и был очень тепло встречен местной публикой. По возвращении в Нанкин мы спросили Вэйли о впечатлениях от поездки, тот рассказал лишь об одном случае: остановившись у Вань Ся, как-то в полночь он проснулся и обнаружил, что за занавеской прячется скелет восьмилетнего ребенка. Разумеется, это так Вань Ся украсил своё жилище. Но вопрос в другом – как Вэйли определил, что это кости восьмилетнего, а не девяти- или десятилетнего? Похоже, он до того перепугался, что это число глубоко впечаталось в его сознание.

Первый номер Они включал в себя поэтическую и прозаическую секции. В число поэтов входили Юй Цзянь, Сяо Хай, Дин Дан, Ван Инь·王寅, Сяо Цзюнь·小君, Сыфу·斯夫 (Чэнь Инь·陈寅), Лу Иминь·陆忆敏, Фэн Синьчэн·封新城, Люй Дэань и я. Среди прозаиков значились Ли Вэй·李苇, Атун·阿童 (Су Тун), Най Гу·乃顾 (Гу Цянь) и Ма Юань·马原. Также были включены стихи Бэй Сы·贝斯, Ли Цзюаньцзюань·李娟娟, Ван Шупина·王述平, Ли Вэя и Чэнь Дундуна. Ли Вэй приходился Гу Цяню шурином (в те времена) и младшим братом Ли Цзюньзцюнь. С Чэнь Инем мы познакомились через Ли Вэя, а Ма Юань был нашим старым другом.

Ма Юань

Когда я еще учился в Шаньдунском, Ли Чао·李潮 в качестве редактора Юности рекомендовал мне прозу Ма Юаня. Хотя в итоге главный редактор отклонил его работы, Ма Юань, будучи моим близким другом, проделал огромный путь из Шэньяна, чтобы увидеться со мной. Шли зимние каникулы. Однажды во сне я услышал, как кто-то разговаривает в гостиной, голос был звонкий, музыкальный. В памяти невольно всплыл прекрасный, утончённый облик Ма Юаня. Но стоило мне выйти из спальной, как моему удивлению не было предела: передо мной стоял здоровенный увалень огромного роста, хотя и по-прежнему угадывались его тонкие, приятные черты лица.

Когда я был в Сиане, Ма Юань уже выпустился и уехал в Тибет. Каждый раз, направляясь в Тибет с Северо-Востока, он бывал проездом в Сиане. Случалось, что он дожидался самолета в Сианьском представительстве Тибета по десять – пятнадцать дней, так что мы не упускали случая встретиться и погулять. Мы взбирались на знаменитую Большую пагоду диких гусей, о которой я написал стихотворение. Ма Юань тоже писал стихи, причем оценивал их высоко, говоря, что лучше всего у него получается именно поэзия, а не проза. С этим я согласиться не мог, поэтому в журнал Они я включил только его прозаические тексты и не включил поэтические.

Включение и поэзии, и прозы – это ещё одна особенность Они, удельный вес прозы там очень велик. Да, в журнал Сегодня в своё время тоже включались и стихи, и работы такого выдающегося писателя, как Ши Тешэн·史铁生, но среди неофициальных журналов «третьего поколения» встречалось мало изданий, где бы печаталась проза. Только к выходу четвёртого номера журнал Они перестал публиковать прозу, но в среде объединения Они создание прозаических произведений никогда не прекращалось, наоборот, с течением времени проза обрела второе дыхание (например, поздний Чжу Вэнь·朱文, У Чэньцзюнь·吴晨骏, Ли Фэн·李冯, Цзинь Хайшу·金海曙 и Лу Ян·鲁羊). Ситуация в мире прозы и поэзии сложилась по-разному, так что проза исчезла со страниц народных изданий минькань, отныне существуя и развиваясь независимо.

Текст публикуется с сокращениями.

Продолжение читайте в следующих постах, первую часть — здесь, а вторую — тут.

спасибо Ярославу Акимову за помощь в подготовке материала