Лю Вайтун·廖伟棠 – поэт, писатель и одно из главных лиц молодой гонконгской фотографии. Он родился в Гуандуне в 1975 году и эмигрировал в Гонконг в 1997. Через шесть лет Лю отправился в Пекин и прожил там до 2005 года, получая образование и приобщаясь к богемной жизни столицы. Это путешествие вылилось впоследствии в книгу Богемный Китай·波希米亚中国, созданную в соавторстве с Янь Цзюнем·颜峻 и Чэнь Гуаньчжуном·陈冠中. Кроме поэзии Лю пишет эссе и короткие рассказы, за которые он неоднократно получал литературные премии в Гонконге и на Тайване – в том числе премии тайваньских газет China Times·中國時報 и United Daily News·聯合報.

Однако именно в своих стихах Лю отражает прошлое и настоящее Китая и Гонконга. Он неизменно пропускает через себя всё, что происходит по обе стороны границы. По признанию Лю Вайтуна, то, что имеет место в современном в Китае, подчас в высшей степени абсурдно, и поэтому его стихи передают боль и злобу. При этом Лю восхищается красотой и таинственностью традиционной китайской культуры, и контраст двух сторон – беспокойства о настоящем и восхищения прошлым – составляет главный фокус его поэзии.

Стихи Лю Вайтуна до сих пор не переводились на русский язык.

4 часа перед рассветом, займись со мной любовью·淩晨4點，和我做愛

 

——Шуин

2006.1.23

 

рассветные 4 часа почти здесь,

каждый день. и сегодняшний сбой

– генеральный прогон будущих многолетних растянутых недостач

(тогда – меня не будет, ты будешь.

или так – тебя не будет, я буду.)

совсем как на чёрно-белых полароидных снимках роберта франка.

но – быть может мы просто становимся старше, напускаем таинственность

как на этом снимке june, утро, 4 часа,

незнакомый отель, тебе пятьдесят, нагота, взмах руки, ладонь на бедре

как танцует фламинго, в свете слепящем лица строгий образ.

«займёмся любовью», займись же любовью со мной, просит роберт.

перед рассветом 4 часа в ослеплении большего света. в 1979 году

день светает едва наступив. год когда ты родилась.

смотаем вперёд: сын роберта вырос, стал хиппи, умер,

роберт женился, развёлся, снова женился,

забросил камеру лейка, стал снимать фильмы, но в итоге делал один полароид,

«полароид – с его мимолётностью,

с постепенным распадом изображения – как жизнь сама сопротивляется сохранению памяти»

ты записала в дневник, о роберте франке –

его поздние снимки все как один слезами туманят глаза,

ты тоже пережила страсть, расставание, снова страсть, опять расставание,

в конце стала моей женой, продолжала – писать стихи, писать сказки,

снимать с пинхол-объективом, брать на себя десятки новых порук,

ты сбегала из дома, перелезала через стену общаги неслась сломя голову, теряясь в пекине и в гуанчжоу,

твоё тело принимало любивших тебя принимало совсем незнакомых,

объектив соскользнувший в сейчас, ты опять – вечерним рейсом на север, в звёздном море плывёшь по волнам.

«4 утра, займёмся любовью», я листаю франковы

«линии моей руки», неудержимо думая о тебе.

думая обхватить твоё высоко в небе кровью и плотью налитое тело,

вместе пойти навстречу прошлой, будущей, в лицо летящей многогектарной пустоте,

навстречу ничуть не страшной нам смерти. говоря:

«4 часа, займись со мной любовью».

 

——給疏影

2006.1.23

 

淩晨4點很快來臨，

每一天。而今天的缺失

是未來多少年後漫長的缺失的預演

（那時，我不在了，你在。

或者，你不在了，我在。）

一如這羅伯特·弗蘭克的黑白寶麗來照片。

但是，也許我們只是老了，變得更神秘

像這張照片裏的June，在淩晨4點

陌生旅館，50歲，赤裸，揚手，叉腰，

仿佛是跳起了弗羅明戈，在光芒中表情嚴肅。

「和我做愛吧」，和我做愛，羅伯特說。

淩晨4點帶來更大片的光芒，1979年

天一早就亮了。那是你出生的一年。

讓我們倒鏡頭：羅伯特的兒子長大、成為嬉皮、死亡，

羅伯特結婚、離婚、再結婚，

他鎖起徠卡相機、拿起電影攝影機、最後只用寶麗來，

「寶麗來——倏忽即逝去的，

影像的逐漸褪去——它們同生命本身一樣反抗保存」

你在筆記裏這樣寫道，你寫羅伯特·弗蘭克

因為他晚年的照片無一不使你落淚，

你也已經體驗戀愛、分手、再戀愛、再分手，

最後和我結婚，你繼續寫詩、寫童話、

拍針孔照片、許下10個新諾言，

你離家出走過、翻宿舍牆夜奔過、在北京和廣州迷過路，

你的身體接納過愛你的人也接納過陌生人，

鏡頭去到今夜，你又乘坐夜機北上，在星海中浮沉。

「淩晨4點，和我做愛」，這時候我翻過羅伯特

《我的掌紋》攝影集，便不可抑制地想你。

想抱緊你在萬里高空中一具有血有肉的身體，

一起走進過去的、未來的、迎面而來的萬頃空虛，

走進我們毫不懼怕的死。說：

「淩晨4點，和我做愛。」

маршрутка номер девять·小九路中巴

 

2003.8.18.

 

маршрутка номер девять проезжает микрорайон маньлау,

рабочие А, Б и В садятся в микроавтобус.

рабочий А уже стар, и само собой

ему достаётся хорошее место, рядышком с редактором модного журнала Г;

рабочий Б втискивается у двери, рабочему В удаётся урвать только подушку с сиденья.

 

маршрутка номер девять едет на запад, строго на запад.

в ней рабочий В обретает прозрение, стрелой бросаясь

к водителю Д на место у окна, водитель Д

кривится неодобрительно. рабочий А придвигает

к себе холщовую сумку, опасаясь задеть модного редактора Г

с его ноутбуком. а рабочий Б – вечный вестник пустоты.

 

он смотрит в синее небо, ничего не видя;

его взгляд падает на водителя Д, на приборную панель,

на двигатель… в ушах шумит роем цикад, по-прежнему ничего не видя,

он решает в конце полистать только что помятую задом рабочего В газету,

где рассказывается о счастье рабочего Е, совершенно с ним не связанном, как финал – ничего не видя.

 

ноутбук редактора модного журнала Г

начинает набирать в темноте: «синие тучи-псы, плывущие облака…»

его фотокамера всегда готова навести лоск на этот маленький мир.

микроавтобус притормаживает (мир – нет), берёт на борт молодую женщину Ж и девочку З

которые начинают хихикать, качаться, тыкать пальцами туда и сюда – как богини.

 

рабочий Б представляет мир как он есть.

склоняя голову на бок описывает вокруг себя бездонный омут,

у модного редактора Г бегут по коже мурашки, он боится

что омут это он сам. но для рабочего А что больше не верит в сказки

омут – это слепящая прелесть женщины Ж и девочки З.

 

женщина Ж следует до банка,

в химерах вдруг обернувшегося рабочего В

она предстаёт блуждающей горной козой. рабочий Б

лишён химер, его глаза это стирающие всё чёрные дыры.

и теперь в маршрутке движутся только глаза рабочего Б.

теперь маршрутка теряется в мозговых извилинах рабочего Б – и тонет в козьем говне.

 

2003.8.18.

 

小九路開過萬柳開發區，

民工甲、乙、丙上了車。

民工甲已經老了，理所當然

坐個好位置，就在時尚編輯丁的旁邊；

民工乙緊挨車門坐下，民工丙只搶得坐墊。

 

小九路一直向西，向西。

民工丙有了覺悟，一個箭步

占了司機戊旁邊的窗口座，司機戊

撇撇嘴，不以為然。民工甲又把布袋

向自己挪了挪，怕碰到了時尚編輯丁

的手提電腦。民工乙，卻一直是虛無的代言人。

 

他看著藍天，他一無所見；

他把目光轉向司機戊，和汽車儀錶、

引擎……耳邊仿佛蟬聲轟鳴，仍然一無所見；

最後他決定看看剛才被民工丙坐歪了的報紙，

報導著民工己的幸福，和他無關，終究一無所見。

 

時尚編輯丁的手提電腦

開始在黑暗中打字：「蒼狗、浮雲……」

他的照相機隨時準備著，美化這個小世界。

中巴刹停（世界並不），上來少婦庚和小孩辛

她們開始笑、開始搖、開始指點，簡直就像女神。

 

民工乙仍然代表了世界本身

側側頭便在四周放下了深淵，

時尚編輯丁不寒而慄，他害怕於

深淵就是他本人。然而對於已經不信神話

的民工甲，深淵卻是少婦庚和小孩辛的燦爛。

 

少婦庚的目的地是銀行，

在偶爾回頭的民工丙的幻想中

她是一隻仿徨的山坡羊。民工乙

沒有幻想，他的眼睛是抹去一切的黑洞。

現在中巴上只有民工乙的眼睛在轉動著。

現在中巴在民工乙的腦溝裏迷路，被羊糞淹沒。

Лю Вайтун читает маршрутку номер девять

 

1949·一九四九

 

2009.11.14

 

пусть я вернусь за двадцать шесть лет до своего рождения,

где в пределах морей одна мгла, белая пена как проклятье начертана поперёк небес,

и я с опаской покоюсь на гребне чёрной волны, пока мириады шершавых

голодных духов[1] движутся сквозь мою пустую шелуху во все пределы.

я хладен, так хладен, мао цзэдун отродясь не видел маркса

обнимая красочный ад вечных рождений[2], он спустился с гор;

я хладен, так хладен, чан кайши отродясь не видел иеговы

обнимая золочёного яму[3], он перебрался за реку.

в бамбуковой роще капает дождь, мы коснёмся – это чистое пламя…

в сапогах распустились цветы, вставим ноги – это битые кости…

ты не ведаешь разве как велики как хрупки человечьи кости?

даже каждая бледная бабочка несёт свой бутон громоподобного вопля.

пусть я вернусь в тот год когда отцу четырнадцать, на лице расцветают тигрячьим узором морщинки

что вот-вот будут смыты кровавыми стрелами с разных концов.

и я с опаской покоюсь на гребне чёрной волны, не в силах коснуться этой нерождённой страны

и того кто будет как попало отброшен в дальний конец урагана.

 

讓我回到我出生二十六年前，

四海陰霾，白沫如咒寫滿天幕，

我危立在一朵黑浪上，一千萬粗糲的

餓鬼穿過我的空殼左右來往。

我冷，我冷，毛澤東壓根沒有見過馬克思

只抱著一個豔麗的阿鼻地獄就下了山；

我冷，我冷，蔣介石壓根沒有見過耶和華

只抱著一個描金的閻羅就過了江。

竹子林裏下著雨，我們觸著，儘是火焰……

靴子裏開了花，伸腳進去呢，儘是碎骨……

你不知道人的骨頭多大多脆吧？

甚至每一隻粉蝶都載一朵霹靂的叫聲。

讓我回到我父十四歲，臉上怒放幼虎的紋

很快就被四方射來的血箭洗清。

我危立在一朵黑浪上，接不住這未生之國、

這亂拋於狂風之末的一個少年。

 

[1] В буддизме – преты, голодные духи, которыми после смерти становятся грешники.

[2] В буддизме – ад вечных мучений, последняя из восьми ступеней горячего ада, где грешник обречён на вечно повторяющиеся перерождения для тяжких мук.

[3] Яма, Яма Дхармараджа, – владыка ада, верховный судья потустороннего мира.

женщина, сжигающая одежду[4]·女燒衣

 

2007.10.2

 

сожги меня. звенящая лалами сцена растащена

здесь у залива тхунчхун[5] в самом сердце

где завтра порывы ветра удары дождя будут как фонари для усопших.

вчера ночью в ямочках щёчек её таились цветы, едва различимы в румянах, но он вытянул шею их разглядеть,

через море – аэропорт, мне прочь не услать

в теле одном тысячи внешних подобий.

покуда ночью огонь жжёт траву, белый панцирь имперский с копьями лагерь берёт вдалеке пропадая…

белые птицы кричат где речная долина глубока…

на актёре с фениксом женский убор как траур не снят, под дождём обрывают яблони цвет благоуханный,

моё тонкое платье промокло насквозь, луной холодны рукава.

перед глазами море огней качается пляшет, вселенная сжалась до рыбацкой деревни,

где кто-то рвёт веер[6], кто-то откинет полог, а кто-то рисует, как ивы тенисты и светлы цветы,

все эти задники завтра станут добычей огня.

она тянет шею стараясь увидеть, оттуда, со сцены. из-за пазухи вынырнет зеркальце:

«погляди, погляди», в следующей сцене грохот и взрывы вливаются в песню,

юноша в красном наряде надевает чёрное платье[7], но хранит прежний грим.

пока я таскаю камни, добываю огниво, на море строю души обиталище, вечную сцену,

самолёты взмывают садятся – и твой лучший мир ещё жив.

это нагое чистое тело, этот горестный свет ещё с нами.

 

燒我罷。這琳琅戲臺散

於東涌灣畔方寸，

明天便風吹雨打如附薦燈。

昨夜笑靨藏花，難窺妝，他卻探頭望，

隔海是新機場，我無法寄走

一身千萬相。

夜火燒草，白甲王槍拔連營終走遠……

白鳥啼處河谷深……

那戲子頭上鳳冠未除，雨中拾得蘋花聞，

我單衣濕透，月下寒袖

看一海的燈火搖盪，天地歸於一個小漁村，

有人撕扇，有人掀簾，有人畫柳暗花明，

統統都是明天付諸一炬的好佈景。

她卻探頭望，從景中。懷中取出一小鏡，

「你看，你看，」一幕後，轟隆隆封相又唱

紅衫郎換了青衫，還是舊時妝。

待我搬石頭來、拿火鐮來，海水上搭一靈台，

飛機起落、你的好世界還在。

這赤條條乾淨身、悲傷世界還在。

 

[4] Отсылка к песне из простонародного сказа Женщина сжигает одежду, где изображается, как влюблённая куртизанка проводит поминальную церемонию для своего умершего возлюбленного, сжигая ритуальную бумажную одежду.

[5] Залив Тхунчхун расположен недалеко от Гонконгского международного аэропорта. Там находится храм обожествлённого шурина южносунского императора Ян Лянцзе (? –1279), где каждый год в восьмом месяце по лунному календарю проводится праздник в честь дня рождения божества. В дни празднества под открытым небом сооружается сцена, на которой в течение пяти дней и ночей идут традиционные пьесы.

[6] Аллюзия на сцену в известнейшей пьесе Кун Шанжэня (1648–1718) Веер с персиковыми цветами·桃花扇, где разрывание веера, который служил знаком любви, символизирует вечное расставание возлюбленных.

[7] В китайском театре скромная чёрная одежда – знак женского амплуа главной героини, женщины среднего возрасти или молодой, серьёзного характера; обычно это положительный персонаж.

 

Микроблог Лю Вайтуна

http://www.weibo.com/u/1694438127

Тексты по-китайски

http://www.shixue.org/xlib/xd/sgdq/liaoweitang.htm

Переводы на английский

https://exchanges.uiowa.edu/issues/interstices/three-poems-by-liu-waitong/

 

спасибо Дарье Валеевой за помощь в подготовке материала