Когда речь заходит о двуязычии поэта применительно к современной китайской поэзии, мы сталкиваемся со сложной ситуацией. Сама китайская поэтическая традиция в исторической перспективе представляет собой настолько замкнутую, изолированную от внешней среды систему, что существование поэта «в пограничной зоне» двух культурных полей оказывается проблематичным.

Развернувшаяся в последние годы в Китае дискуссия между так называемыми поэтами-интеллектуалами и народными поэтами фокусируется на том, следует ли китайским поэтам подражать своим западным «учителям» или же они должны писать стихи, которые основаны на «обычной жизни», используя в качестве источника «оригинальную творческую силу» поэта[1]. Подобный поэтический национализм заставил в своё время поэта Юй Цзяня·于坚, автора из пограничной провинции Юньнань, заметить: «Я не верю, что китайские поэты могут писать на других языках», а также, что «для китайских поэтов английский является в высшей степени второсортным языком».

Так билингвизм в современной китайской поэзии, несмотря на несравненно большую открытость поэта другим культурам, оказывается возможен прежде всего в формате взаимодействия с «периферийной» литературой – на языке «малых народов»: тибетцев, и, мяо и т.п. – или на диалекте. Особый случай будут представлять собой поэты-билингвы Тайваня, писавшие на японском и китайском языках, в основном в период, когда остров управлялся японской колониальной администрацией, с 1895 по 1945 годы. Тем интереснее посмотреть на феномен билингвизма поэта, чьё творчество объединяет две масштабные традиции поэзии, вторая из которых не замкнута на сам Китай, а существует абсолютно независимо.

Речь идёт об австрало-китайском поэте Оуян Юе·欧阳昱, который к настоящему моменту является автором 73 сборников поэзии, прозы, эссе, переводов и литературной критики на английском и китайском языках. С 1996 года он выступает редактором единственного в Австралии китайского литературного журнала Чужая земля·Otherland·原乡.

Стихи Оуян Юя с 2004 по 2013 годы девять раз включались в состав поэтических сборников Лучшая австралийская поэзия. Его последний китаеязычный сборник стихинестихи·诗非诗 был опубликован в Шанхае в 2011 году, а двуязычное издание Самоперевод·自译集 вышло в свет в августе 2012го.

Оуян Юй родился в 1955 в китайском городе Хуанчжоу, что в провинции Хубэй. В 1983 году он закончил Уханьский институт гидроэлектротехники (ныне влитый в Уханьский университет) по специальности «английская и американская литература», а в 1989 году получил степень магистра по специальности «австралийская и американская литература» в Восточно-китайском педагогическом университете в Шанхае. После непродолжительного преподавания в Ухани, в 1991 он уехал в Австралию для получения докторской степени за работу об образе китайца в австралийской литературе – которую успешно получил в 1995.

С момента прибытия в Австралию Оуян Юй начал свою литературную карьеру как поэт, критик, переводчик, редактор и писатель, получил ряд грантов и премий за свою работу и занимал должность научного сотрудника в различных университетах Австралии. В период с 2005 по 2008 он также был профессором австралийской литературы в Уханьском университете в Китае. Оуян Юй вошёл в сотню самых влиятельных мельбурнцев за 2011 год, а также десятку самых влиятельных писателей китайского происхождения в китайской диаспоре. В то же время он регулярно печатается на родине, его стихи неоднократно входили в выборку Канона поэзии нового века·新世纪诗典 И Ша·伊莎.

Оуян Юй является весьма противоречивой фигурой в австралийской литературе, которую иногда характеризуют как «сердитого китайского поэта» (the angry Chinese poet). В его часто цитируемом стихотворении резюме идентичности·An identity CV поэт описывает себя как «австралийца в течение последних пары лет, китайца – в течение первых сорока трёх; без стыда за обоих».

В своих произведениях он стремится передать фрустрацию мигранта и указывает на равнодушие и враждебность, которыми Австралия встретила недавние волны азиатской иммиграции. Он с пониманием пишет о дилеммах транснациональных художников и интеллектуалов, оказавшихся между различными литературными, культурными и языковыми традициями. Его грубый, бескомпромиссный стиль, «преднамеренная некрасивость» языка, не только бросает вызов литературному и социальному истеблишменту, но и служит средством мужественных самоанализа и самокритики.

Обращающий на себя внимание въедливым, ироничным исследованием австралийской культурной (и мультикультурной) идентичности, Оуян Юй также признан как поэт, тонко владеющий поэтической техникой. Характерной особенностью многих из самых известных и часто цитируемых стихов Оуян Юя является резкий сатирический тон, который явно призван спроецировать фигуру читателя как этнического противника. Мы встречаем это, например, в стихотворении неблагодарный иммигрант·The ungrateful immigrant и многих других.

Стихотворения сборника Самоперевод, напротив, являются чрезвычайно личными и лиричными: субъект обращается к самому себе с искренностью, вместо того, чтоб играть на публику. Создавая произведения на родном языке и из родного языка он позволяет раствориться навешенному ярлыку меньшинства, маргинальной идентичности.

Даже когда он пишет, как он это делает в предисловии, о «вступлении в ряд таких людей, как Рабиндранат Тагор, Владимир Набоков, Сэмюель Беккет…», цель оказывается скромна: «Этот сборник пусть даст возможность читателям увидеть постепенный рост моего поэтического искусства в моих китайских стихах на протяжении десятилетий, пока я оттачивал своё владение английским и китайским».

В ключе конфронтационной стратегии Оуян Юя языковая неуклюжесть кажется намеренной: читателя побуждают отказаться от культурно-ограничительных стандартов словоупотребления как от устаревшей иммиграционной политики. Неуклюжая свобода подхода Оуян Юя в рамках которого нарушение языковых норм в меньшей степени используется для достижения особого эффекта и в большей – в качестве стилистической константы согласуется с опытом, который он описывает как неприкаянность, оторванность от «корней» (rootlessness).

В то же время самым непосредственным качеством поэзии Оуян Юя является её исповедальность. В ней содержится не так много указаний от автора, чтобы воссоздать контуры биографии, разворачивающейся в линейном времени; скорее, она создаёт впечатление о жизни, прерывисто вспоминаемой во сне. Памятные детали запечатлеваются в предельно точной и в то же время рассеянной манере.

Оборотной стороной этой способности к конструированию образа является способность к отрицанию. Стихотворение Оуян Юя без названия/ потому что так оно и есть·Untitled/Because That‘s the Way It Is лишено заглавия потому, что как китайский австралиец, или австралийский китаец, он пойман в зазоре между культурами, между языками и, таким образом, оказывается безымянным. Он лишён средств, с помощью которых он может сформулировать и передать значимую идентичность – значение своего «я», которое создаётся в сообществе, т.е. структуре или интимном пространстве общих знаний и общей истории.

Поэзия Оуян Юя как бы отказывается впускать в свой мир другого – она сохраняет своё центральное ядро или существенное значение в тайне. Это не означает, что она намеренно усложнена: она проста, часто просодична, не только с точки зрения пространственной организации, строфики, но с точки зрения звука и тона.

Поэзия для Оуян Юя – языковой корпус, в котором оказывается на мгновение ухваченным индивидуальное «я». Поэзия – несколько «кадров» в постоянном процессе перевода себя, своей идентичности, процессе, хотя и особенно актуальном для мигранта, но, по сути, являющемся неотъемлемой частью существования человечества. В процессе этого исследования читатель/слушатель в поэзии Оуян Юя становится обязательно участником процесса перевода. Он вновь и вновь приглашается принять участие в языковой игре.

Сборник «Самоперевод» заканчивается тремя визуально захватывающими стихотворениями, которые сочетают два языка – китайский и английский. В двойном·双 последовательно переводится каждая строка стихотворения; поэт тематически обыгрывает чередование, в т.ч. чередование чёрного и белого. Последнее стихотворение две дороги·两条路 возвращает читателя в двуязычный режим, однако теперь обе страницы разворота включают китайский и английский языки, которые чередуются не только построчно, но и в рамках одной строки. Два парных стихотворения представляют собой размышление на тему произведения Роберта Фроста другая дорога·The Road Not Taken, которое поощряет моноязычного читателя принять обе дороги, считывая китайские или английские слова, перескакивая с левой на правую страницу и обратно. Стихотворение заканчивается дополнительной строкой на английском языке в левой, по преимуществу китайской, строфе: There’s nothing you can’t do that you do (Нет ничего, что вы не можете сделать, что вы делаете). На противоположной странице строфа завершается на фразе «У вас нет выбора, у вас есть много вариантов» (You have no choice, you have many choices). Слева ей соответствует пустое пространство – потенция, будущность ещё-не-осуществлённого перевода.

Это подводит итог бесконечной двусмысленности, замаскированной под простоту, что характеризует индивидуальный стиль Оуян Юя. Как путник Роберта Фроста, Оуян Юй и его самоперевод постоянно сталкиваются с расходящимися путями. Разница, таким образом, проявляется в том, что он не в состоянии не следовать по обоим путям одновременно. Именно поэтому его стихи столь трудно поддаются переводу на русский и раньше никогда по-русски не появлялись.

звук дождя·雨声

не под морось мечтой возвращаюсь к петушьей заставе[2] эта тусклая смутность не весенний прилив с дождями вечор поспешает[3] эта мрачная сумрачность нет твой внезапный приход и внезапный уход весь пустынно пустой континент отмывает сгоняя поэзии тень твой призрак если ты призрак это лишённый и памяти ветер все октября и предместья глубокие ночи в спячке внимают твоим лунатическим звукам покой как мёртвых дыханье в моих ходах ушных ищет классических фраз под австралии небом что ты увидел у как черти костлявых gumных деревьев долго стоит удит снег рек студёных скиталец[4] на freeway скоростных буйно цветут тучно обильны гардений цветы звук дождя как намёк стоит вытянуть руку тень давно и мгновенно исчезнет

不是“細雨夢迴雞塞遠”的朦朧恍惚 不是“春潮帶雨晚来急”的晦暗沉重 你忽来忽去 把一个空荡荡的大陆 冲洗得诗意全无 你的幽灵假如你是幽灵 是连记忆都不曾有过的风 整个十月郊区的夜晚 在沉睡中凝听你梦游的声音 寂静如死人的呼吸 从我耳隧中寻觅古典的句子 在澳洲的天空下 你看见了什么 鬼骨嶙峋的gum树边 伫立钓雪的寒江客 高速的freeway上 盛开肥肥的栀子花 雨声仿佛一个暗示 等手伸出 影子早已倏然消失

двойной человек·双性人

моё фио двух культур сгусток китай мне фамилия имя – австралия если я переведу его на английский то фамилия – это австралия имя – китай я не знаю что такое отчизна у меня две страны или нет ни одной моя родина – прошлое моя родина это сейчас моя прошлая родина – прошлое моя сейчас родина это сейчас когда я еду в китай говорю возвращаюсь домой когда еду в австралию говорю возвращаюсь домой я куда бы ни шёл моё сердце двуцветно всегда в китайском есть слово предатель отчизны-китая в английском нет слова изменник австралии-родины я по-китайски пишу как австралиец делает по-английски наши mother похожи одним они обе без m я лишился родного угла я создал угол родной ещё через двести лет я стану двойных человеков отцом

我的姓名 是两种文化的结晶 我姓中国 我叫澳大利亚 我把它直译成英文 我就姓澳大利亚 我就叫中国 我不知道祖国是什么意思 我拥有两个国家 或者 我一个都不拥有 我的祖国是我的过去 我的祖国是我的现在 我过去的祖国是我的过去 我现在的祖国是我的现在 我去中国时 我曾说我回国 我去澳大利亚时 我曾说我回国 我走到哪儿我这颗心 都有两种颜色 汉语中有汉奸二字 英文却无澳姦一说 我用中文写字 就跟澳洲人用英文 我们MOTHER有个共同的特点 那就是失去了M 我已经没有了家园 我已经建立了家园 时间再过二百年 我就是双性人的祖先

сумерки·黄昏

зелёные травы марают жаворонка звонкие песни что внезапно погаснут шматы тушево чёрных пятнищ в свирелей-жучков долгом скрипе чёрный пёс то скрываясь то нет ветер тряхнёт между пучочков плотных стеблей ресницы и трав острия жёлтый цвет белый цвет камнеподобно отбитый в дрожании ждёт этих безмолвных летучих мышей (способ прочтения: сперва 1, 3, 2, 4 строки, затем 5, 7, 6, 8 строки и, наконец, 9, 11, 10, 12 строки)

绿草涂抹着 天雀的尖叫倏然熄灭 大块墨黑的斑 在簧管虫的长鸣中 黑狗忽隐忽现 风掀动 在一簇簇密茎之间 睫毛和草尖 黄花白花 石一般砸下 颤栗着期待 那无言的蝙蝠 （读法：先读一、三、二、四行，继而读五、七、六、八行，最后读九、十一、十、十二行。）

 

[1] Поэты-интеллектуалы подвергаются критике за использование «западных ресурсов» – цитат из Т.С. Элиота, У.Б. Йейтса, Б. Пастернака, Ж. Деррида, М. Фуко, Х.Л. Борхеса и проч. почти в каждой строке их работ, в то время как народных поэтов критикуют за их склонность к секуляризации поэзии, угождению вкусу масс с особым вниманием к постыдным повседневным деталям. Две эти группы борются за влияние и право доминировать в современной китайской поэзии. Борьба достигла своего апогея в апреле 1999 в ходе Паньфэнских·盘峰 дебатов (названных по имени отеля в Пекине, где проходила конференция), противостояние длилось несколько месяцев и закончилось только на поэтической конференции в городе Чанпин 12-13 ноября того же года, которую приглашённые поэты-интеллектуалы бойкотировали.

[2] Цитата из романса-цы на мелодию таньпо хуань си ша второго императора Южной Тан Ли Цзина·李璟 (916–961).

^[3] Цитата из стихотворения танского поэта Вэй Инъу·韦应物 (737–792) западный ручей в чучжоу·滁州西涧.

[4] Аллюзия на традиционный образ Лю Цзунъюаня·柳宗元 (773–819) из стихотворения снег на реке·江雪, растиражированный затем в поэзии и в живописи.

 

 

Страница Оуян Юя на сайте Australian Poetry Library

http://www.poetrylibrary.edu.au/poets/ouyang-yu

статья Оуян Юя ‘Multicultural Poetry as Unwritten in China’

http://www.colorado.edu/journals/standards/V7N2/FIRST/ouyang.html

сборник самоперевод на GooglePlay

https://play.google.com/store/books/details?id=lJBXAgAAQBAJ