Поэт Цао Юйбо·曹馭博 – одно из молодых лиц современной тайваньской поэзии. Цао родился в 1994 году, учился на писательской программе Института китайской литературы Университета Дунхуа и на протяжении долгого времени возглавлял поэтическое общество Тамканского университета.

Его стихи публиковались в известных тайваньских периодических изданиях Космогенез·創世紀, Цянь и кунь·乾坤, Туалетная бумага＋·衛生紙＋, Звук и рифма·聲韻. В 2017 году он удостоился литературной премии газеты Liberty Times·自由時報 (литературная премия Линьжун·林榮三文學獎) в номинации «новая поэзия». Сейчас Цао работает редактором в проекте ToHeyer — тайваньском аналоге T&P.

стихо(т)ворье: Как Вы воспринимаете поэтический язык? Каким он должен быть? Каковы связи между поэтом и его стихотворением?

Цао Юйбо: Для меня это как ключ от замка, который способен менять свою форму. Поэтический язык – органика, воткни её в подходящее место – и вот она уже растёт и развивается. Только вернув читателю право толковать слово, мы можем вырастить это слово до громоподобного звучания.

Поэзия – это вечное детство поэта, это в каком-то смысле продолжение записей в школьных тетрадках. Мы непрерывно взываем к воспоминаниям, и, отстраняясь от всего сущего, от его имён, пишем там свои собственные толкования.

стихо(т)ворье: В поэзии иногда появляются элементы, чуждые разговорной речи. Можно ли сказать, что поэтический язык является отклонением от разговорного? Поддерживаете ли Вы такую точку зрения?

Цао Юйбо: Я бы не назвал это отклонением. Я думаю, что он скорее превосходит разговорный. Есть множество прекрасных стихотворений, источник которых в разговорном языке. На мой взгляд, поэзия может быть написана на любом языке, неважно – очищенный это язык или не очищенный. Значение имеет то, как поэт владеет своим словом. Нужно превращать объёмный материал в концентрированную структуру, и тогда можно будет развить интуицию, рассудок, мышление.

стихо(т)ворье: А как Вы относитесь к китайской поэтической традиции?

Цао Юйбо: Я обожаю Ши цзин[1]. Если какому-то автору, пишущему стихи, не нравится Ши цзин, это очень печально. Система природных образов Ши цзина (травы и деревья, насекомые и рыбы, птицы и животные) вызывают во мне восхищение. Сам язык произведений исполнен энергии, будто бы ещё не замутнённый культурой. Я думаю, хорошее стихотворение должно включать в себя три элемента: естественность, труд и воображение. Классическая поэзия обладает всеми этими качествами.

стихо(т)ворье: Какие авторы и произведения повлияли на Вас сильнее всего?

Цао Юйбо: Первый – это Тумас Транстрёмер. Когда я первый раз читал его сборник Великая тайна (в переводе господина Ма Юэжаня·馬悅然), его удивительные метафоры очаровали меня: «Олень на солнце…/ иголками мелькают мухи / пришивают тень к земле»[2]. Я считаю, что он лучший поэт среди нобелевских лауреатов.

Второй автор – это Ян Му·楊牧[3]. Впервые я встретился с ним в 2015 году в Хуаляне на Тихоокеанском поэтическом фестивале. Он тогда декламировал своё стихотворение песня весны·春歌, и я почувствовал, как обращаюсь к утверждению и радости вечного поиска. Много позже я прочёл в его эссе годичные кольца·年輪:

Изменение не такая уж простая штука, но неизменность – это смерть. Изменение – это горький опыт, но горечь – это истинное лицо жизни; однако разве смерть – это жизнь? Хотя она вполне реальна.

С тех пор я считаю его примером для подражания в творчестве и стремлюсь к его уровню. Надеюсь, он сможет получить Нобелевскую премию по литературе.

стихо(т)ворье: Какова, на Ваш взгляд, основная особенность современной китайской поэзии?

Цао Юйбо: На этот вопрос мне сложно ответить. В глобальном китаеязычном мире есть масса своих особенностей.

стихо(т)ворье: Есть ли будущее у поэзии на диалектах?

Цао Юйбо: Конечно, есть. На Тайване стандартный язык – всё ещё главная сила среди пишущих по-китайски, однако поэтов, которые бы писали на миньнаньхуа (тайваньском)[4], по-прежнему немало. Классический пример – это поэт Сянъян·向陽 и его тятин котелок·阿爹的飯包. Но среди моих ровесников таких авторов очень мало. Зачастую такие вещи пишутся просто для маленьких литературных фестивалей или «в стол», без публикации.

Я хотел бы сказать, что у Тайваня и тайваньского языка есть будущее – вопреки всем ожиданиям большинство тайваньцев понимают этот язык, но жизненная мощь стандарта и диалекта просто несравнимы. В культурном смысле здесь, безусловно, есть потребность в развитии.

стихо(т)ворье: Есть ли среди гонконгских и тайваньских поэтов билингвы? Могут ли появиться двуязычные произведения на основе китайского языка?

Цао Юйбо: То, что я говорил про Сянъяна, и есть ответ на этот вопрос. Я думаю, что все авторы, которые пишут двуязычные тексты, обладают общей чертой: родной язык в этих произведениях может сильно отклоняться от нормы, как, например, у Стефана Малларме, который выступал за то, чтобы писать, используя структуры другого языка. В итоге он писал очень странно. Я считаю, что это прекрасно, однако зачастую люди критикуют такой стиль за его «привкус перевода», лично меня это печалит.

стихо(т)ворье: Современная тайваньская поэзия – это в большей степени стихи «для уха» или «для глаза»?

Цао Юйбо: Пожалуй, «для глаза». Не знаю, может это связано с развитием «Мы-медиа»? Повсеместная распространённость интернета изменила пространство поэтических публикаций и оказала влияние на наиболее читаемые тексты и на творческие вкусы. Произведения публикуются намного быстрее, читаются тоже намного быстрее, по сравнению с тем, что мы имеем сейчас, чтение вслух представляется намного более медленным.

На Тайване кто-то любит воспринимать стихи через зрение. Восприятие на слух в глазах большинства выглядит стыдным, неловким, будто бы даже немного позорным. Я помню одно занятие в университете, посвящённое поэзии. Наш преподаватель, господин Чжао Вэйминь·趙衛民, декламировал стихотворение Сюй Чжимо[5], а студенты все улыбались или чувствовали себя неловко.

Что касается других поэтов, то когда они декламируют стихи, я тоже чувствую себя смущённо. Мне нравится читать стихи друзьям – особенно во время велосипедных прогулок. Когда восприятие на слух длится лишь мгновение, я могу декламировать свои любимые строки навстречу ветру. Например, однажды я ехал на велосипеде в ливень и много раз подряд читал стихи Кэндзи Миядзава не уступая дождю·雨ニモマケズ. Если воспринимать эти стихи глазами, сложно найти в них что-то особенное, но если начать декламировать – неважно в оригинале или в переводе, можно почувствовать внутри себя безграничную и мягкую силу.

Я считаю, что декламировать стихотворение – это всё равно, что переписывать его. Это заставляет память сохранить все лучшие выражения; есть идея – запиши хорошее стихотворение в блокнот, возникла мысль – найди сходное по настроению стихотворение и прочти его. Через некоторое время сформируется собственное эстетическое восприятие и постепенно оно эволюционирует до индивидуального литературного стиля.

Конечно, хорошее чтение стихов может остаться в памяти на всю жизнь. Когда я однажды случайно услышал, как поэт Цзяотун·焦桐читает стихотворение Ян Му семь складок морского берега·海岸七疊, то подумал, что в этом было много от драматического напряжения. Когда я еду на велосипеде, то могу незаметно для себя начать читать стихи Ян Му, как Цзяотун. Это способ заново открыть для себя поэзию, и каждый раз, когда я чувствую на своих устах это стихотворение, радуюсь совершенно новой радостью.

Синьчжу

8 марта 2018

 

[1] Ши цзин·诗经, Канон поэзии или Книга песен. Это самая древняя антология китайской поэзии, в качестве канона входящая в конфуцианские своды классической литературы. Ши цзин оказал колоссальное влияние на китайскую литературу последующих столетий, причём далеко не только на одну поэзию. В Ши цзине были использованы выразительные средства, которые возвела в канон позднейшая филологическая традиция.

[2] Перевод со шведского Анатолия Кудрявицкого.

[3] Ян Му (р. 1940) – псевдоним тайваньского поэта, эссеиста и критика Ван Цзинсяня. Ян Му – одна из наиболее ярких фигур в современной тайваньской литературе, он славится сочетанием изящества китайской классической поэзии с элементами западной культуры.

[4] Южноминьский язык – один из диалектов китайского языка (согласно другой точке зрения – один из китайских языков). Распространён в китайской провинции Фуцзянь и на Тайване, во многих странах Юго-Восточной Азии. На нём также говорят во многих чайнатаунах по всему миру. Это один из самых распространённых языков китайской эмиграции стран Юго-Восточной Азии.

[5] Сюй Чжимо·徐志摩 (1897–1931) – одна из самых романтических фигур в китайской поэзии первой половины XX века. Образование получил в США и Англии, был знаком с Томасом Гарди и Кэтрин Мэнсфилд. В 1922 году вернулся в Китай, где входил в поэтическую группу Новолуние·新月派. Погиб в авиакатастрофе.

 

спасибо Дарье Валеевой за помощь в подготовке материала