Журнал Они·他们, публиковавшийся в формате неофициального издания рекордные десять лет – с 1985 по 1995, неизменно выступал в качестве главного рупора авангардной поэзии. Он стал основой для консолидации направления разговорного стиха·口语诗. И хотя эта роль была принята им в своё время в подчёркнутой попытке отмежеваться от наследия группы Сегодня·今天, ограничение вклада нанкинского издания исключительно узкими рамками разговорного направления не отдаёт должного значимости журнала на китайской литературной сцене. Именно редколлегии Они принадлежит идея создания сети авторов в разных местах по всей стране (в Нанкине, Куньмине, Шанхае, Фучжоу, Чэнду и других городах) и выход за пределы локальной поэтической тусовки.

Редактором первых номеров значился Фу Ли·付立, но, судя по всему, Хань Дун всегда оставался его реальной движущей силой. Название журнала родилось как дань уважения известному роману Джойс Кэрол Оутс Их жизни (Them), переведённому на китайский под заглавием Они. Выбор авторов в Они свидетельствовал о недвусмысленной принадлежности журнала к народному лагерю. Неудивительно, что журнал смолк на пять лет в период идеологической чистки после тяньаньмэньских событий, но в 1993 возродился, чтобы продолжить существование уже в формате интернет-портала до 2003 года.

В воспоминаниях Хань Дуна, озаглавленных «Они» или “Они”·《他们》或“他们”, подробно рассказывается о событиях, предшествовавших созданию журнала, о его нетривиальной истории, о разных авторах и том пути, который им всем вместе пришлось пройти.

Юность·青春, Среди людей·人间, Сегодня·今天

На поэтической карте Нанкина 80-х мне больше всего знакомы сюжеты, так или иначе имеющие отношение ко времени образования журнала Они Авторы Они были родом из самых разных уголков Китая, что для литературных изданий минькань·民刊[1] 70-х и 80-х если и не исключение, то по меньшей мере редкость (для сравнения – большинство авторов Сегодня были родом из Пекина, авторы группы Анти-А происходили из провинции Сычуань). Это создаёт определенные трудности. Тем не менее, благодаря особой связи автора этих строк с Нанкином, кое-какое представление о местной поэтической ситуации у меня всё же имеется.

Тот факт, что нанкинские поэты были хорошо знакомы друг с другом, связан с официальным литературным журналом под названием Юность. Какова была его популярность в те годы? Тираж превосходил 700.000 экземпляров. Редакция заработала столько денег, что смогла построить для себя высотное здание, распределив работу между сотрудниками журнала. Новость об этом всколыхнула литературную общественность всей страны, эта высотка стала своего рода памятником, свидетельствующем о великолепии литературы и Юности. Я и поныне работаю в этом здании, которое, тем не менее, крайне износилось. Своим присутствием в нём я обязан моему брату Ли Чао·李潮, работавшему в те годы редактором в Юности и получившем помещение при распределении.

Нет ничего удивительного в том, что моя первая публикация поэтического произведения тоже связана с рекомендацией Ли Чао. В Юности тогда открыли поэтическую колонку, в каждом выпуске печаталось одно-два имени. Благодаря огромному влиянию журнала человек мог прославиться на всю страну (по крайней мере, в провинции Цзянсу точно), поместив там стихотворение. Дэн Хайнань·邓海南, Хэ Дунцзю·贺东久, Жэнь Хун·任洪, Су Нань·苏南 – это всё поэты, печатавшиеся в Юности. Помню, там ещё были Сяо Хай·小海, Чэ Цяньцзы и другие.

В конце 70-х и начале 80-х в Нанкине стал выходить неофициальный журнал Среди людей. Этот журнал стал предтечей литературы андеграунда в Нанкине, его лидером был Гу Сяоху·顾小虎. Среди людей вышел в свет чуть позже, чем «Сегодня»: говорят, сам Бэй Дао·北岛 приезжал в Нанкин на встречу с Гу Сяоху. Мне не посчастливилось стать очевидцем этого важного «столкновения Юга и Севера». Ли Чао описывал их встречу так: он идёт посередине, с одной стороны от него – Бэй Дао, с другой – Гу Сяоху, оба практически одного роста, около 1,84 м. Они шли по улице Чжуншань наньлу, свет фонарей причудливо искажался, пробиваясь через кроны деревьев; два великана беседовали где-то там в вышине над макушкой Ли Чао. Мой брат одного со мной роста, смотрел то на одного, то на другого: неужели ему чудилось в этот момент, что у китайской литературы многообещающее будущее? Что «будущее брезжит на горизонте» (выражаясь в духе туманной поэзии)? Этого я не знаю.

Журнал Среди людей печатал только прозу, и потом вышел всего один-единственный номер, но он выступил в роли образца для последовавшего за ним журнала Они. Сегодня удалось найти аудиторию в Нанкине, особенно благодаря стараниям Е Чжаояня·叶兆言. Чжаоянь – внук Е Шэнтао[2], он часто навещал деда в Пекине и при случае общался с ребятами из Сегодня, именно он, по всей вероятности, способствовал встрече Гу Сяоху и Бэй Дао. Ли Чао же был другом детства Е Чжаояня (мой отец Фан Чжи·方之 и отец Чжаояня Е Чжичэн·叶志诚 были близкими друзьями), благодаря Ли Чао журнал Сегодня и попал ко мне в руки.

Вернувшись с каникул в 1980 году, я соприкоснулся с журналом Сегодня. Это событие столь потрясло меня, что до сих пор не выходит из памяти. «Пулевые отверстия звёзд», «уличные фонари, соскальзывающие в зрачки глаз» – подобные образы мне никогда не встречались. Более того, в той атмосфере, когда журнал тайно передавался из рук в руки, мне ничего не оставалось, как самому вступить на путь написания стихов, ни с кем и ни с чем не считаясь. Впоследствии я забрал журнал с собой в Шаньдунский университет.

Такова история распространения журнала Сегодня. Я думаю, появление литературы андеграунда в масштабах всей страны напрямую связано с его распространением. Значение Бэй Дао и людей, с ним связанных, заключается не просто во включении очередного современного стиля поэзии в китайскую литературу. В определённый момент само функционирование литературы (появление неофициальных изданий, свободных обществ и так далее) стало кардинально другим. В октябре 1980 Поэтический журнал·诗刊 провёл первую встречу молодых поэтов: благодаря участию Гу Чэна, Цзян Хэ·江河 и Шу Тин·舒婷 из группы поэтов Сегодня на свет появился совершенно новый поэтический стиль, который стал известен ещё большему числу людей. Случился настоящий бум поэтического творчества, который со временем только набирал обороты.

Полные паруса·云帆, Отчий дом·老家, Современники·同代人

В свое время я был участником двух литературных обществ: первое называлось Полные паруса при Шаньдунском университете, второе – Солнечный ветер·太阳风 в Нанкине. Оба общества ничего не издавали. Если с Парусами я был связан более тесно, то поэтам из Солнечного ветра я лишь составлял компанию за едой и развлечениями (разумеется, под предлогом занятий поэзией), бывая в Нанкине на каникулах.

В 1981 году началась первая кампания по освобождению от антикапиталистических элементов – Полные паруса, якобы распространявшие «незаконные печатные издания», подверглись жесткой проверке со стороны учебной администрации. В этой крайне сложной ситуации костяк Парусов (Ван Чуаньпин·王川平, Ян Чжэнгуан·杨争光，У Бинь·吴滨 и я) основал «наступательно-оборонительный союз». Благодаря тому, что У Бинь в своё время работал редактором в университетской газете, мы имели возможность солгать, заявив, что журнал Сегодня был прислан в университет в качестве подарка. Ван Чуаньпин, Ян Чжэнгуан стояли под номером 78, а У Бинь – 77. Оставалось ещё полгода, прежде чем мы окончили вуз, а У Биня уже распределили в Пекин, отобрав из-за этого инцидента диплом. Секретарь партийной ячейки с их факультета и секретарь парткома Шаньдунского университета, будучи супругами, провели с ним восьмичасовую разъяснительную беседу. Выслушав угрозы и обещания, У Бинь в конце концов сломался и во всём сознался, не сообщив об этом остальным.

Ван, будучи главой нашего объединения, понуждал меня признать доносительство У Биня. Он сказал, что уже навестил семью У: мать виновника заливалась горючими слезами, отец У заболел и слёг с опухшим лицом. Ещё Чуаньпин сообщил, что кем-то из нас в любом случае надо было пожертвовать: если пожертвовать Ян Чжэнгуаном, тот никогда бы от этого не оправился, потому как Чжэнгуан происходил из крестьянской семьи, и в случае отчисления из университета ему ничего бы не оставалось, как вернуться к себе обрабатывать землю. Я – другое дело: я талантливее Чжэнгуана и всё равно продолжал бы писать, даже если бы меня исключили. Такой анализ ситуации вызвал во мне приступ тщеславия, внутри меня невольно зазвучали чувства гордости и отваги – и я согласился.

У Биню удалось освободиться, университет благополучно отпустил его в Пекин. А затем наступили зимние каникулы, жена Чуаньпина родила дочь: новоиспечённый отец, ещё не видев ребёнка, отправился в Чунцин. Отец Чжэнгуана как раз в это время вышел на свободу из тюрьмы по истечении срока и должен был вернуться домой на встречу с родными, Чжэнгуан тоже уехал. Я остался один-одинёшенек и был вынужден ежедневно отчитываться перед спецотделом университета.

Спецотдел возглавлял секретарь партийной ячейки нашего университета, старик под два метра ростом, который до 1949 года руководил агитбригадой. Он с грохотом стучал по столу: «Хань Дун, ты всё ещё не сознался!», и этот до боли знакомый говор до сих пор звенит у меня в ушах. В конце концов моя мать отправила телеграмму на факультет со словами «Мать плачет и ждёт», и университет наконец решил отпустить меня в Нанкин на празднование Нового года. В том году мне исполнялось двадцать, Ян Чжэнгуану – двадцать четыре, У Биню – двадцать шесть, Ван Чуаньпину – где-то за тридцать, точно не помню.

В 1982 меня распределили работать в Сиань, считай, сослали. Многие мои одногруппники уехали в Пекин, а тех, кого распределили хуже всего, имели возможность вернуться к себе домой. В Сиане мои бредовые увлечения никуда не улетучились, так что в итоге я полностью отдался литературе и начал издавать на ротаторе журнал Отчий дом. Там печатались по большей части авторы, знакомые со времен учебы в Шаньдунском: Ван Чуаньпин, Ян Чжэнгуан, Сяо Цзюнь·小君, У Дунпэй·吴冬培, Чжэн Сюньцзо·郑训佐 и другие.

Сяо Хай был исключением, он не был связан с Шаньдунским. Когда я учился в университете, он мне писал письма подозрительно красивым почерком, в конце которых стояла подпись Хайянь (Буревестник), и мне всегда казалось, что я переписываюсь с девушкой. Находясь в те времена в романтических отношениях, я решил не отвечать Сяо Хаю. И лишь впоследствии я обнаружил, что это настоящее имя Сяо Хая – Ту Хайянь, да, странный малый. Когда мы переписывались, он ещё учился в средней школе. Он, четырнадцатилетний мальчик, публикует поэтические произведения, но что ещё более удивительно: в свои пятнадцать он уже стал членом правления местного союза писателей, вот такой, с позволения сказать, юный гений! Живость и причудливость его стихов служили ещё более конкретным подтверждением его таланта.

Моим главным приобретением в Сиане стало знакомство с Дин Даном·丁当. Он ещё не печатался в Отчем доме. Помимо Дома и Дин-Дана, здесь стоит упомянуть ещё пару вещей, которые случились со мной во время моего двухлетнего пребывания в Сиане с 1982 по 1984. Во-первых, произошла смена поэтического метода. Моё творчество в стенах Шаньдунского университета несло на себе значительный отпечаток журнала Сегодня, строго говоря, оно относится к периоду подражательства. Находясь в Сиане, я написал то, что по стилю и мысли уже разительно отличалось от всего, что было написано мной ранее. Во-вторых, Фэн Синьчэн·封新城 основал в Ланьчжоу журнал Современники. Как и многими другими неофициальными народными изданиями тех лет, Современниками руководили люди Бэй Дао, но именно в нём существовала колонка под названием «Наше поколение», где печатались Юй Цзянь, Ван Инь·王寅, Пу Минь·普珉 и я. Впоследствии Юй, Ван и Пу стали важнейшими авторами на раннем этапе жизни журнала Они, а Юй Цзянь напрямую участвовал в его создании. Когда я читал их стихи, меня накрыло чувство, что я нашёл соратников. Кажется, я вовсе не был склонен разбираться с эстетической реакционностью в журнале Сегодня. Уже назревали какие-то новые направления среди разных поэтов. Спустя некоторое время между мной и Юй Цзянем, Ван Инем завязалась постоянная переписка.

Благодаря общению с Юй Цзянем, Ван Инем и Дин Даном я больше не чувствовал одиночества, худо-бедно мне удалось выбраться из той потерянности, в которой я пребывал, будучи изгнанным из нашей маленькой группы в Шаньдунском.

В 1985 году я отправился в Пекин, где впервые встретился с Бэй Дао. Я пришёл к нему домой в его отсутствие, меня уговорили остаться на обед, вскоре зашли Бэй Дао и Ма Гаомин·马高明. Помню, на Бэй Дао были очки: когда он зашёл, стёкла очков казались беспросветно чёрными. Мне удалось увидеть его глаза лишь спустя некоторое время, когда стёкла постепенно стали прозрачными. Бэй Дао говорил мало, Ма Гаомин всё время объяснял ему что-то на счёт авиабилета. Бэй Дао готовился тогда выехать за рубеж, и Ма переводил ему указания на билете, сделанные на иностранном языке. Затем Бэй Дао спросил, есть ли у меня новые работы, сообщив, что может порекомендовать меня к печати в журнале Китай·中国. Тогда я показал ему стихи, написанные в Сиане, в том числе о большой пагоде диких гусей·有关大雁塔. В 1986 году это стихотворение, а также ряд других были опубликованы в Китае.

За тот год в Пекине я также встретился с Додо, Ло Ихэ·骆一禾 и Чжао Чжэньсянем·赵振先[3]. Люй Дэань тоже был одним из важнейших поэтов, печатавшихся у нас на начальном периоде существования журнала Они. Моё с ним знакомство – это целая история. Ещё во времена учебы в Шаньдунском я встречался с Сяо Цзюнь. Сяо Цзюнь, преклоняясь перед Шу Тин, написала той письмо со словами восхищения. Шу Тин ответила, что у неё есть названый брат, который пишет гораздо более сильные стихи, чем она сама. Этим названым братом оказался Люй Дэань. Впоследствии переписка Шу Тин с Сяо Цзюнь переросла в переписку с Люй Дэанем, вкладывавшем в конверт большое число поэтических текстов. При первом чтении выяснилось, что стихи у него действительно выдающиеся. Они не только были хорошо написаны, но и сам метод написания был особенным, новаторским. Дэань посвятил Сяо Цзюнь немало любовных стихов, что вызывало у меня бешеную ревность. Вплоть до начала работы по открытию журнала Они меня не покидала мысль об этом человеке. Я настойчиво писал Дэаню письма в Фучжоу с предложением опубликоваться у меня.

Лишь спустя много лет Люй Дэань встретился с Сяо Цзюнь и со мной. Тогда мы с Сяо Цзюнь уже находились в браке. В 1988 году я развёлся с Сяо Цзюнь – теперь препятствий для полноценного общения с Дэанем больше не было. Он в самом деле самый талантливый, самый своеобразный и верный себе крупный поэт из тех, кого я встречал. К сожалению, впоследствии он уехал на заработки в США; из-за длительного разрыва с китайской поэтической средой его уверенность в себе как литераторе серьёзно пострадала.

 

[1]Минькань – неофициальные («народные») печатные издания, выпущенные без учёта стандартов или без официального печатного регистрационного номера. Такого рода издания циркулируют, как правило, внутри общественных объединений или народных организаций, в том числе в литературных кружках. Идея минькань не связана с цензурой и запретами, поэтому его следует отличать от «подпольных» изданий, самиздата и т.п.

[2] Е Шэнтао (1894–1988) – известный китайский писатель, автор рассказов, повестей, романа «Учитель Ни Хуань-чжи» (1930) о пути в революцию молодого учителя.

[3] Младший брат Бэй Дао.

Текст публикуется с сокращениями, продолжение читайте в следующих постах.

спасибо Ярославу Акимову за помощь в подготовке материала