Серию интервью китайских поэтов продолжает беседа с Ван Цзясинем·王家新 – автором почти двадцати сборников стихов и критических эссе и множества поэтических переводов. Ван неоднократно удостаивался различных литературных наград и премий, в том числе за свои научно-исследовательские статьи. Он является членом правления Учёного сообщества китайской поэзии при союзе писателей Китая.

Для иностранного читателя Ван Цзясинь интересен в том числе как переводчик Пауля Целана и интерпретатор Мандельштама и Пастернака. Один из самых космополитичных современных поэтов родился в 1957 году в китайской глубинке – на севере провинции Хубэй. Его детство пришлось на непростое время «Большого скачка» и «культурной революции». Уже в пореформенном Китае Ван закончил филфак Уханьского университета и начал писать стихи. Его первый сборник вышел в свет в 1984 году, а в 1985 Ван занял пост редактора одного из самых влиятельных поэтических изданий КНР – Поэтического журнала·诗刊.

Сейчас Ван преподаёт китайскую литературу в Народном университете, где получил пост профессора и возглавляет Международный писательский центр.

стихо(т)ворье: Что такое для Вас язык поэзии – каким он должен быть? Как соотносятся в этом плане поэт и поэзия?

Ван Цзясинь: Ответ на вопрос, что именно представляет собой поэтический язык, требуется искать всю жизнь. Сейчас мне кажется, что язык поэзии – это язык жизни. Поэтический язык объясняет мир на свой лад и обладает волнующей силой самой жизни – в классической триаде фу–би–син он был бы воплощением принципа син[1]. Тем не менее, поэтический язык – это вещь, пожалуй, более таинственная, чем нам представляется. Как говорил Деррида, поэтический язык обладает качеством «призрачности». Для меня создание стихотворений – это процесс внимательного вслушивания и обретения собственного языка. То же самое представляет собой работа переводчика. В последние годы я переводил Цветаеву и Мандельштама: хотя это и был опосредованный перевод через английский язык, мне всё-таки удалось ощутить некую тайну их языка, их голоса. Вот почему Паунд писал, что «занятие переводами научит тебя собственному языку» (“translating will teach you your own language”). Что касается отношений между поэтом и поэзией, то это по большому счёту всё те же отношения с языком: ради него ты работаешь, ему ты посвящаешь всего себя.

стихо(т)ворье: Как Вы относитесь к китайской поэтической традиции?

Ван Цзясинь: Китайская поэтическая традиция, само собой, явление грандиозное. В последнее время я перечитываю некоторые произведения Цюй Юаня[2], Ду Фу[3], Ли Шанъиня[4], Су Ши[5] и по-прежнему испытываю удивление. Я ощущаю в них вечную жизненную силу языка. О чём это говорит? Традиция по-прежнему нуждается в том, чтобы мы вновь и вновь открывали её для себя, чтобы мы реанимировали её – индивидуально и творчески.

стихо(т)ворье: Кто из авторов оказал на Вас наибольшее влияние как на поэта?

Ван Цзясинь: Сложно назвать кого-то одного, это скорее группа авторов. Среди первых десяти-двадцати, повлиявших на меня – как китайских, так и зарубежных – находятся русские поэты: Пушкин, Цветаева, Мандельштам, Ахматова, Пастернак, Бродский. Но если среди всех этих поэтов во что бы то ни стало нужно выделить одного «самого-самого влиятельного», то я могу лишь назвать Ду Фу. По степени воздействия с Ду Фу не может сравниться ни один поэт, потому что он – Отец.

стихо(т)ворье: Как Вам кажется, каковы главные отличительные особенности современной китайской поэзии?

Ван Цзясинь: С этим вопросом лучше всего обращаться к вам, потому что вы сторонние наблюдатели. Вам, может быть, виднее.

Если вы хотите непременно узнать моё мнение, то главной особенностью современной китайской поэзии я бы назвал её «гибридность». Эта «гибридность» позволила сформировать её неповторимый облик, отличающий её как от китайской классики, так и от поэзии западной, в том числе русской. Благодаря этой «гибридности» современная поэзия выглядит пусть и хаотичной, но полной сил. В отношении некоторых китайских поэтов эта «гибридность» в данный момент создаёт исключительное культурное напряжение и поэтическую изобретательность.

стихо(т)ворье: Кого бы Вы назвали самыми интересными авторами на современном поэтическом небосклоне?

Ван Цзясинь: Поскольку многие почитают самих себя за «самых интересных в современных поэтических кругах», то я лучше промолчу. Сам я никогда не интересовался, кто «самый активный» или «самый передовой». Меня больше волнует, кто лучше пишет, кто создает вещи, которые действительно встречают моё одобрение, которые меня изумляют. На самом деле в последние годы я держусь на почтительном расстоянии от «современных китайских поэтических кругов». В 90-е я писал множество критических текстов, но сейчас я, как правило, больше не высказываюсь напрямую о современной поэзии, переключившись на переводы и переводоведение. Иногда мне кажется, будто я живу во времена Ли Шанъиня, а иногда кажется, будто я вместе с Цветаевой брожу по горным долинам Чехии. Наверное, таким образом складываются отношения между мной и тем, что можно назвать «моей эпохой».

стихо(т)ворье: Заслуживают ли внимания нынешние двадцати-тридцатилетние?

Ван Цзясинь: Конечно, заслуживают. Но одновременно с ними внимания заслуживают и многие поэты, родившиеся до 80-х годов, до 70-х годов, до 60-х годов. Среди них есть множество фигур, не получивших должного признания. Поэзии необходим опыт, необходима выдержка, я бы даже сказал, самсароподобное перерождение. У меня гораздо большим уважением пользуются те поэты, которые и по прошествии многих лет могут писать всё лучше и лучше. У многих есть литературное дарование, но в состоянии ли я постоянно двигаться вперёд, в состоянии ли вступить в «поздний период творчества», в который вступили Йейтс, Мандельштам, Рильке, Целан? Для формирования поэта это и есть подлинная проверка.

стихо(т)ворье: Как в таком случае Вы воспринимаете столь важное для молодого поколения интернет-творчество?

Ван Цзясинь: Сеть уже превратилась в «личные СМИ» и стала важной площадкой для многих китайских поэтов. Но всё же поэт – это по сути своей человек, живущий в уединении с языком. Если творчество поэта не в состоянии проникнуть в самые глубины его существа, но оно очень скоро может потерять всяческую ценность.

стихо(т)ворье: Есть ли будущее у поэзии на диалекте?

Ван Цзясинь: В наше время уже сложно представить литературу, написанную исключительно на диалекте, но вполне возможно включить некоторые диалектные, местные компоненты в литературное творчество. Я никогда не совершал подобных экспериментов, могу лишь строить предположения, а посему не мне судить.

стихо(т)ворье: Хорошо, а существуют ли китайские поэты-билингвы?

Ван Цзясинь: Есть много поэтов, которые понимают два языка, но в нынешнее время в КНР практически нет китаеязычных поэтов, которые бы создавали поэтические тексты на двух языках. Тем не менее, мы вполне можем включить иноязычные элементы в наше творчество, привнести в китайский язык некоторую новизну, инаковость, напряжение. Новая китайская поэзия всегда именно так и развивалась. Эта возможность также является импульсом для моих занятий переводами.

стихо(т)ворье: И напоследок вот какой вопрос: не секрет, что в поэзии то и дело встречаются явления, невозможные для языка повседневного – к примеру, неологизмы; поэтому можно сказать, что поэтический язык по отношению к повседневному разговорному языку есть своего рода отклонение, девиация. Вы поддерживаете подобную точку зрения?

Ван Цзясинь: Поэтический язык есть поэтический язык. Скажем, у Цветаевой в «Поэме Воздуха» есть строчка: «Голубиных грудок / Гром — отсюда родом!» – кто в повседневной жизни произнесёт такие слова? Люди скажут в лучшем случае «голуби воркуют» – и только. Однако, с другой стороны, фразу типа «голуби воркуют» вполне можно включить в поэтический текст. Творческая сила поэзии всегда заключалась в этой преобразующей силе языка.

 

3 декабря 2015

Пекин

 

[1] Фу, би и син – три категории особых изобразительных методов, которые китайские теоретики литературы с III–II вв. до н.э. находили в произведениях Шицзина (Книги Песен). Фу обозначало прямое изложение событий, би – сравнение, син – иносказательный зачин, «воздействие» посредством смыслового сопоставления.

[2] Легендарный первый китайский поэт, время жизни которого традиция помещает между 340 и 278 годами до н.э.

[3] Ду Фу (712–770) – один из главных классиков танской поэзии, обычно вместе с Ли Бо называется одним из величайших китайских поэтов всех времён.

[4] Ли Шанъинь (813–858) – поэт поздней Тан. Как и Ли Хэ, он был заново открыт в XX веке как автор аллюзивного, метафорического стиха. Он особенно известен своими «стихами без названия».

[5] Су Дунпо (Су Ши) (1037–1101) – великий китайский поэт, эссеист, художник, каллиграф и государственный деятель эпохи Сун (960–1279). Один из самых «интеллектуальных» поэтов китайской традиции.

любезное спасибо Ярославу Акимову за помощь в подготовке материала