Продолжение статьи Хань Дуна «Они» или “Они”·《他们》或“他们”  — это воспоминание о том, как выглядела типичная редакция неофициального литературного журнала в Китае 90-х.

Первые журналы были уделом любителей и выходили в весьма примитивном формате, отражавшем ограниченный доступ к средствам производства. Авангардный журнал начала 80-х почти всегда предполагал низкое качество бумаги, печать на мимеографе и ручную сшивку. С середины и конца 80-х годов, по мере того, как ресурсы становились более доступными для частных пользователей, облик неофициальных публикаций делался всё изощрённее.

В первые годы большинство неофициальных журналов распространялись «вручную» — (полу)тайно через неформальные связи. Такие сети знакомств долго продолжали оставаться основными каналами распространения журналов — но с постоянно уменьшающейся необходимостью соблюдать секретность. Средний тираж составлял около нескольких сотен экземпляров, а у самых успешных изданий — нескольких тысяч.

Поэтическое общество Юность·青春诗会и ранний период истории журнала

Поэтическое общество Юность, организованное под эгидой Поэтического журнала·诗刊, представляло собой совершенно иную систему, чем журнал Они. Оно прогремело на всю страну, поскольку уже на первом собрании в общество вступили Гу Чэн, Шу Тин·舒婷, Цзян Хэ·江河 и Лян Сяобинь·梁小斌. В истории Юности было два «золотых» периода – это первое собрание и шестое (в нём приняли участие Юй Цзянь, Чжай Юнмин, Сун Линь·宋琳, Чэ Цяньцзы и я) вместе с седьмым (Си Чуань, Оуян Цзянхэ, Чэнь Дундун). В те годы поэтическое общество Юность напоминало военную академию Вампу[1], только в мире поэзии. На любом обсуждении непременно возникал вопрос: «А ты с какого года?» Приглашение я получил уже на второе собрание и даже отправился в Пекин, осмотрелся, но, изучив уставные документы, решил беззастенчиво удалиться.

На шестое собрание (1986) я снова получил от общества приглашение. На этот раз Юности удалось заманить много громких имён, а мне – познакомиться с Юй Цзянем и Чжай Юнмин. К тому моменту уже вышло два номера журнала Они, а мы с Юй Цзянем до тех пор не виделись, что, на самом деле, никуда не годилось. Юй Цзянь приехал встретить меня на вокзал. С виду он мне показался очень простым, будто бы передо мной был бедный парень из глубинки. В его глазах я тоже смотрелся деревенщиной — не знал, как открывается дверь легкового автомобиля. На собрании мы друг друга подкалывали и ожесточённо спорили: со стороны казалось, что мы знаем друг друга всю жизнь, причём мы обходились без каких-либо любезностей и показной вежливости.

Меня восхищало, как держалась Чжай Юнмин, и я стремился составить ей компанию. Чтобы сохранить дистанцию между нами, Чжай называла меня малышом, а себя – тёткой. После окончания собрания между нами завязалась многолетняя переписка, в которой не было ничего неблаговидного. Не поверите: мы обменялись десятками писем, обсуждая какой-то дурацкий фотоаппарат (Чжай уверяла меня, что найдёт человека в Гонконге, который поможет с покупкой). В конце каждого письма Чжай ставила подпись: твоя тётка.

Конечно, мы говорили и о серьёзных вещах, обсуждали и редактировали произведения, возникали и вовсе экстраординарные ситуации. Поэтическое общество было открыто в Тайюане. В то время неподалеку проходило совещание глав уездных отделов пропаганды и агитации провинции Шаньси. Им стало известно, что в Пекин съехалась банда хулиганов, усилились либеральные тенденции, которым решено было дать отпор. Была организована дискуссия. Представители Поэтического журнала заблаговременно попросили нас держать рот на замке и не создавать неприятностей. Мне было до того невыносимо выслушивать бредовую критику глав агитпропов, что я первым покинул собрание в знак протеста, за мной последовали Юй Цзянь, Чжай Юнмин и другие. Из-за того инцидента дружба между нами, разумеется, перешла на другой уровень.

Собрание завершилось, и банда отправилась на Север – в Пекин. В Пекине я впервые встретился с Си Чуанем и Хэй Дачунем·黑大春. В тот же год мы с Сяо Хаем·小海 и Хэ И·贺奕 уехали в Сычуань, а потом через заповедник Цзючжайгоу добрались до Чэнду.

Мы зашли в гости к Вань Ся·万夏, который повёл нас в ресторан и сказал, что «все в сборе». Сдвинутые вместе несколько столов выходили на улицу, со всех сторон уселось человек двадцать-тридцать, не меньше. Мы прошли вне очереди и заняли места, меня усадили рядом с Ян Ли. Старина Ян положил мне на плечо свою горячую руку и сказал: «Хань Дун, только я могу тебя понять». Дальнейшие слова я уже не мог разобрать.

Через некоторое время Ян Ли исчез, мне объяснили, что он слишком много выпил, и его проводили отдохнуть домой к Вань Ся. Спустя ещё какое-то время сообщили, что Ян Ли выломал дверь в дом Вань Ся – последний сохранял спокойствие, будто бы выломали чужую дверь. Когда все разошлись, мы вернулись домой к Вань Ся и увидели, как Ян Ли с оголенным торсом лежит на бетонном полу кухни и стонет. Его так стошнило на кровать, что Вань Ся, вернувшись домой, первым делом включил стиральную машину и положил туда простыню. Одновременно сновали туда-сюда множество поэтов (помню, там были братья Сун Цюй·宋渠 и Сун Вэй·宋炜), занимаясь своими делами, а мать Вань Ся стояла в стороне с тревогой на лице. В итоге кто-то предложил выпить чаю, и все направились в чайную во главе с Ма Суном·马松.

Вань Ся

В переулке по дороге к рынку Ма Сун повздорил с велорикшей, что закончилось дракой. Неподалёку располагалось отделение милиции, и милиционеры явились незамедлительно. Однако они были не в состоянии утихомирить Ма Суна, крайне разгорячённого спиртным. В конце концов, в ход пустили электрошокер. Ма Суна и велорикшу забрали в участок, туда же отправились Сяо Хай и Хэ И в качестве свидетелей. Я вернулся домой к Вань Ся, рассказал о происшествии и попросил помочь. Вань Ся по-прежнему стирал простыню и объяснил мне, что он в отделении давно на особом счету, поэтому его появление там ситуацию не изменит. Мы послали узнать, что происходит: оказывается, Ма Суна уже отправили на вокзал. Что случилось с Сяо Хаем и Хэ И? Этого никто не знал. Пришлось мне идти в участок и всё разузнать.

На пороге послышался смех и радостные восклицания. Зайдя в помещение, я увидел, как Ма Сун и офицер оживлённо беседуют (впоследствии выяснилось, что это был политрук), никого не повели на вокзал. Ма Сун говорил: «Всё зло от тех, кто живет на юге города. К женщинам пристают опять же…» Запястье велорикши было крепко привязано к номерной табличке, он с ненавистью смотрел на Ма Суна, но не сказал ни слова.

Ма Сун докуривал окурок, передавая собеседникам: «Курите, курите, друзья!» Пришёл мой черёд, я сказал, что не курю, но из страха, что у Ма Суна вновь будет припадок, взял окурок, сделал глубокую затяжку и вернул Ма Суну. Он обратился ко мне: «Ян Лянь уже закончил писать о Цзючжайгоу, а чем вы будете заниматься?» Скорее всего, он имел в виду цикл стихов Ян Ляня Норлан·诺日朗.

Когда мы прощались с Сяо Хаем и Хэ И, политрук проводил нас за ворота и добавил: «Приходите ещё!».

Изначально мы планировали провести в Чэнду несколько дней, но стало понятно, что задерживаться здесь нельзя, так что мы уехали в тот же день.

Сяо Хай приехал учиться в Нанкин в сентябре 1985 года и сразу же принял участие в редактировании второго номера Они.

С момента выхода первого номера прошло полгода. Хотя первый номер удалось частично распродать, журнал не окупился, поэтому в принципе у нас не было средств публиковать второй номер. Но во второй половине 1985 года нам повезло: молодой преподаватель Нанкинского художественного института Сунь Цзяньцзюнь·孙建军 организовал так называемую «Неделю молодого искусства Цзянсу». Будучи человеком многосторонним и очень активным, Цзяньцзюнь собрал немало спонсорских денег, а также заручился поддержкой провинциальных и городских властей. Программа включала в себя выставку живописи, песенный и танцевальный концерт, спектакль, модный показ  — и поэзии тоже нашлось место. Сунь пообещал нам определённую сумму и попросил ни в чём себе не отказывать. В итоге мы придумали кучу планов, но удалось лишь издать номер Они тиражом 3000 экземпляров.

На обложке второго номера мы снова поместили эскиз Дин Фана·丁方. На сей раз Дин Фан ничего не рисовал специально для нашего издания, а просто вручил мне блокнот с серией набросков-импровизаций и предложил мне самому что-нибудь подобрать. Я выбрал эскиз с группой мужских образов, где видно множество широких спин, выглядывающих из арки. Лэй Цзи·雷吉 так прокомментировал мой выбор: компания здоровяков пытается протиснуться в сортир.

Лэй Цзи тоже рисовал. Кроме рисования он писал стихи, сильно поразившие меня при первом чтении, так что я потребовал издать их в журнале. Он поставил условие: его стихи должны быть помещены на первой странице, чтобы, по его словам, «привлечь внимание». Но после выхода второго номера никто его не заметил – кроме меня. Журнал не мог вечно ставить его впереди всех, так что в конце концов он пропал. Я до сих пор считаю, что Лэй Цзи – чрезвычайно даровитый поэт.

В этом номере печатались также Дин Дан·丁当, Юй Цзянь, Ван Инь·王寅, Сяо Хай, Сяо Цзюнь·小君, Ли Ху·李胡 (Ли Чао·李潮), Бай Хуа, Чжан Цзао, Сюй Даньфу·徐丹夫, Пу Минь·普珉, Ли Вэй·李苇, У Дунпэй·吴冬培, Фэй Кэ·菲可, Чэнь Инь·陈寅, Пэй Чжуансинь·裴庄欣, Лу Иминь·陆忆敏, Чэнь Дундун и я. Из прозаиков вошли Чжан Цы·张慈, Най Гу·乃顾 и А-тун·阿童.

Помню, как мы с Сяо Хаем поехали в Лиян делать чистовую правку. Должно быть, это была первая наша совместная командировка. Путь был недолгим, но я до сих пор помню, какое колоссальное воодушевление мы испытывали, сознавая свою высокую миссию.

Из-за неудачной операции Сяо Хай ослеп на один глаз, другой «здоровый» глаз тоже видел плохо. Этим глазом он просматривал стихи, держа двумя руками оттиск прямо перед кончиком носа и следуя строчка за строчкой, не мотая головой. За окном гостиницы горели неоновые лампы, этот трогательный образ в неоновом мерцании глубоко запечатлелся в моей памяти.

В конце 1987 года вышел третий номер Они, убого напечатанный офсетным способом (в отличие от предыдущих двух номеров, отпечатанных со стереотипа), тиражом лишь в 100 экземпляров. В номер не вошла проза, зато впервые была включена критика – работа Хэ И Выход из тупика·绝处逢生. Из поэтов в журнал попали Сяо Хай, Дин Дан, Юй Сяовэй·于小伟, Жэнь Хуэй·任辉, Сяо Цзюнь, Юй Цзянь, Пу Минь, Люй Дэань и я.

Если пролистать первые три номера Они, можно обнаружить, что у журнала уже сформировался основной состав авторов. С точки зрения тиража и внешнего оформления номера сильно различались и не походили друг на друга. Конечно, это объяснялось рядом объективных причин — нестабильностью бюджета, изменчивостью условий печати. С этим же была связана периодичность издания. Первые два номера вышли в 1985, а третий — только спустя два года. После выхода третьего номера внешний вид журнала более-менее устоялся. Начиная с шестого номера журнал Они приобрёл единообразное оформление, которое в целом больше не менялось. Но в плане содержания Они претерпел ряд изменений, связанных с включением в журнал таких личностей, как Юй Сяовэй. Я называю первые три номера «ранним периодом истории журнала Они».

 

[1] Академия Вампу – военная школа для подготовки революционных офицерских кадров Китая. Выпускники академии играли важную роль как в национально-революционной армии Гоминьдана, так и в коммунистической красной армии Китая.

Текст публикуется с сокращениями.

Продолжение читайте в следующих постах, первую часть — здесь, вторую — тут и третью — по ссылке.

спасибо Ярославу Акимову за помощь в подготовке материала